Высшая школа практической магии

1. Имя вашего персонажа
Мартин Джереми Говард Найтхэлл-Лестрендж

2. Возраст и дата рождения.
3 октября, 21 год

3. Характер
Возможно, сложись жизнь иначе, из Мартина вырос бы этакий интеллигент, мажущий ручки одеколоном роза-мимоза, носящий отглаженные рубашечки в полосочку, слагающий серенады любимой и приводящий её под родительский кров ровно в восемь вечера… Но, видно, не судьба.
Мартин вырос существом с малопонятным и в чём-то трудным характером. Пожалуй, самой характерной чертой является то, что говорит он мало и лаконично, только тогда, когда считает нужным и не больше необходимого с его точки зрения (причём часто это тирады, где цензуре не подлежат только предлоги….).
Замкнут, молчалив, резок, но сдержан (в смысле, в сильном раздражении не вытащит палочку, а отойдёт, успокоится и вернётся обратно со словами «Продолжаем разговор»). Умеет держать себя в руках и обуздывать эмоции, тем более, что, исключая приступы злости, довольно хладнокровен, равнодушен и на мнение окружающих плевать хотел. Имеет чётко выраженные принципы справедливости а-ля каждому в зубы его заслуги и за эти заслуги по этим же зубам. Приучен соблюдать субординацию, но приказывать ему бесполезно – внимательно и с умным видом выслушает, кивнёт, подтвердит лояльность и готовность приступить к исполнению, но в итоге сделает всё по-своему. Привык не планировать на будущее, а жить и действовать по обстоятельствам. Крайне жёсток в суждениях и почти никогда не меняет своего мнения. Вы можете образумливать его до опупения, приводить весомейшие доводы, настаивать на своём, принудить его поступить так, как вам хочется… Но если Мартин что-то для себя решил, то, скорее всего, останется при своём мнении. До крайности решителен в действиях и поступках, не тянет резину и часто не позволяет окружающим. Целеустремлён, честолюбив и даже несколько амбициозен, но философия «запинай врагов до смерти и иди к власти по трупам друзей» его не прельщает. Ну, разве что «запинай врагов»… Не милосерден и убьёт без лишних сантиментов, если считает, что убиваемый того заслуживает.

4.Внешность
Молодой человек метр восемьдесят сантиметров, худощавого, но жилистого телосложениями, с обозначенными мышцами и прямой осанкой. Вполне мог бы иметь роскошную чёрную шевелюру, но предпочитает бриться чуть ли не налысо. Высокий упрямый лоб, острый, но основательный подбородок, густые брови над глубоко посаженными серыми глазами, крупный чуть курносый нос, тонкие бледные губы…
Одет, как правило, в одежду расцветки хаки и тому подобных, чаще всего это военные штаны защитной расцветки, ботинки до середины икры на рифлёной, тяжёлой подошве и белая или чёрная майка. Мантии носит строго чёрные.
На руке у него всегда можно увидеть часы, на шее – очень часто – местожительствует бинокль, а в кармане обретается армейский ножик, старший брателло перочинного.
Производит впечатление тугодумного солдата, которое развеивается при первом же «глаза в глаза» - ибо взгляд у парня цепкий и оценивающий.

5. Биография
В одно прекрасное зимнее утро… Ну да, для Катрины Найтхэлл оно было далеко не прекрасным, но разве счастливой стране есть дело до одного-единственного несчастья? Так вот, в одно прекрасное зимнее утро по телевидению было объявлено, что группировка, державшая всю Британию в ужасе, наконец была обезврежена и в скором времени состоится суд. Однако, напомним, для Катрины это известие было оглушающим в своей негативной силе несчастьем…. Дело в том, что среди фотографий мелькнуло знакомое и родное фото – Джереми Лонга, подписанное... Рабастан Лестрендж.
Новость стала ударом, едва не стоившим Катрин выкидыша, ибо она уже второй месяц ожидала прибавления в семье.
Сдобренная осложнениями, беременность протекала тяжело и неохотно, так что все оставшиеся семь месяцев Катрин провела в местной военной клинике. Счастливый и сияющий как медный таз Альберт Найтхэлл, муж Катрин, наворачивал кросс от дома до магазина и до палаты жены, таская сладкое и солёные огурчики, будучи полностью уверенным в том, что именно они жизненно необходимы беременным, а все выверты врачей насчёт фруктов, овощей и молока – не более чем заблуждения.
Катрин каждый день, в перерывах между рыданиями в подушку молилась о том, что бы активный супруг таки однажды не добрался до её палаты, свернув шею на ближайшей лестнице.
Супруг следовать добрым пожеланиям отказывался с завидным упорством и продолжал навещать её, Катрин продолжала украдкой плакать и жадно ловить все сообщения в новостях, газетах и радио, но, увы, ничего о судьбе Джереми, а вернее, Рабастана она так и не узнала.
Вероятно, следует немного пролить свет на эту историю. В возрасте двадцати пяти лет (а именно в этом возрасте она и забеременела) Катрин была очень привлекательной молодой женщиной с чуть приятно полноватой фигурой, очаровательной улыбкой и роскошной гривой волос оттенка «шатен». А к тому же чрезвычайно романтичной и влюбчивой особой в вечных розовых очках, успевшей выйти замуж по большой любви, увы, продержавшейся не дольше двух лет – ровно половину срока замужества. Альберт Найтхэлл, обычный сержант, отличался замечательными усами, умением петь под гитару вышибающие слезу песни о нелёгкой солдатской жизни и недюжинным обаянием. Как выяснилось позже, в число его талантов входило так же и умение нехило опрокидывать за воротник и устраивать пьяные скандалы жене-швее.
В общем, нет ничего удивительного, что любовь ушла, завяли помидоры в огороде, и почва приготовилась принять всходы нового пылкого чувства. Которое не замедлило последовать.
Встретив однажды вечером на улицах Лондона красавца-брюнета с завораживающей красоты глазами цвета предгрозового неба (девушка навещала свою древнюю тётушку, та из вредности послала её на рынок, а когда она возвращалась, то подвернула ногу и очень романтично упала в объятия того самого брюнета), Катрин поняла, что влюбилась, окончательно и бесповоротно. Когда их глаза встретились, между ними пробежала искра и мир окрасился новыми красками, а в сердцах родилась ЛЮБОВЬ… Во всяком случае, с точки зрения Катрин. Незнакомец представился Джереми Лонгом и проводил девушку до дома. Дальше последовал страстный роман – каждую неделю либо Джереми приезжал в городок под Лондоном, где жила Катрин, либо Катрин «навещала тётушку».
Идиллия была абсолютной, Катрин разом похорошела и светилась, как Рождественская ёлка. Лонг не уставал одаривать её знаками внимания, комплиментами и заверениями в любви до гроба (не уточняя, правда, чьего…). Единственное, что омрачало миссис Найтхэлл жизнь, так это существование муженька. Правда, Джейми лишь небрежно отмахивался от разговоров на этот счёт и скучающе заявлял, что этой досадной помехой он займётся в ближайшее время. Как именно он собирается заняться Альбертом, Катрин благоразумно не уточняла, да и её это не слишком беспокоило.
А затем она обнаружила для себя радостное известие о закономерном результате их неземной любви. Раздумывая, как именно сообщить Лонгу сию весть (что ты делаешь дорогая? вышиваю ползунки нашему ребёночку! неужели ты?... да, милый! дорогая, я так счастлив! выходи за меня за муж!), Катрин мучалась две недели… А на следующую, когда она было уже решилась, встреча не состоялась. Миссис Найтхэлл не особенно разволновалась – встречи срывались и раньше. Но и следующий понедельник не ознаменовался свиданием. Катрин уже всерьёз обеспокоилась. А в пятницу грянул гром, то есть, сообщение в новостях.
Впрочем, радикальное изменение имени Джейми Катрин не слишком обеспокоило. Она могла думать только о том, что Он неизвестно где, и что с Ним может происходить что-то ужасное, а ещё Ему грозит смертная казнь.
После родов и выписки из больницы трудно было узнать в женщине с ребёнком на руках прежнюю Катрин. Лицо её осунулось, глаза потускнели, круги под глазами и пожелтевшая кожа тоже не красили её, как и сильно похудевшее тело вкупе с изрядно истончавшей гривой волос.
С этих пор и до самой смерти Катрин (через восемь лет, как ни удивительно, она упала с лестницы, свернув шею… карма всё-таки существует!) перенесла всю свою любовь на ребёнка Рабастана-Джереми, названного Мартином Джереми (с этим всё понятно) Говардом (в честь деда по отцу) Найтхэллом.
Всячески балуя малыша по мере сил и возможностей, стараясь купить ему любую приглянувшуюся игрушку, закормить вкуснейшими пирогами, Катрин давно перешла к настоящему фанатизму, и в доме начались скандалы.
Ибо отец (который официальный, Альберт), мечтавший о сыне, тоже мальчика любил, хоть и странною любовью… Потакательства матери он не терпел, справедливо полагая, что при таком воспитании из пацана ничего путного не выйдет. Поэтому в ход часто шёл ремень и «по стойке смирно в угол на горохе», изъятие сластей до ужина, продолжительные рыбалки с задушевными беседами и бесчисленные дисциплинарные мероприятия от одевания на время до несения караула с тряпкой в части.
В школу Мартин пошёл вовремя, растя не по годам разумным и серьёзным ребёнком (видимо, воспитание матери успешно перебивалось отцовским), схватывал всё на лету, и учителя не могли на него нахвалиться. Правда, искренне сожалея о нелюдимости парнишки и отсутствия прилежания. Имея неплохую память и сообразительность, Мартин редко когда готовился к урокам заранее, лихорадочно пролистывая учебники прямо на перемене и влёт решая задачки, и, таким образом, выезжал до почти честных четвёрок лишь на одних способностях.
Разговор учителя с родителями закончился ничем – Альберт только наивно поинтересовался, кому какое дело, если с оценками всё в порядке, и в кои то веки чета Найтхэллов была абсолютно солидарна друг с другом.
Немножко отвлечёмся и расскажем о благосостоянии семейства Найтхэллов. Жили они в довольно старом, доставшемся Альберту по наследству от деда доме, нехотя, на вовремя ремонтировавшемся, так что если штукатурка хоть и падала периодически, то крыша не протекала, а если половицы и доски крыльца и скрипели – то не гнили и не разваливались. Найтхэллы не шиковали – мясо на столе появлялось раз в неделю и по праздникам, фрукты в сезон и обычно это были яблоки, но и не бедствовали – счета оплачивались вовремя, одежде было далеко до обносок и голодать не приходилось.
В наличии имелись старенький телевизор, магнитофон и стиральная машинка, на заднем дворе небольшой огород и две теплицы.
Вернёмся к нашей истории.
За несколько месяцев до своей смерти, после особенно сильного скандала с Альбертом Катрин, дождавшись его ухода на службу, пришла в комнату к сыну и, вытащив у него из ушей плеер, рассказала ему величайшую тайну своей жизни, предварительно взяв с него честное скаутское слово, что это останется между ними. Сильно, но молча удивляясь по ходу рассказа материной глупости, Мартин узнал, что его папка ему вовсе не папка, а «виноват» в его рождении вот этот тёмноволосый смеющийся человек с фотографии.
Не то что бы мальчик сильно огорчился, но авторитет матери упал в его глазах до уровня регулярно выпивающего с сослуживцами отца (вторник – четверг, пятница – воскресенье).
После смерти матери жизнь молодого наследника Найтхэллов не сильно изменилась… бы, если бы в жаркое лето его одинадцатилетия к нему в дом не прилетела сова. Да-да, та самая, с письмом из Хогвартса. Вслед за ней явился низенький, но удивительно весёлый человечек, представившийся профессором Флитвиком, и подтвердил, что всё происходящее не есть глупый розыгрыш. А дальше был Косой Переулок, безграничное удивление, первая волшебная палочка, и так далее и тому подобное.
Однако, зная отца, Мартин представил дело так, будто впечатленные уровнем его ай-кью учителя послали запрос в отдалённую школу для одарённых детей (одарённых, не то слово!), и те ответили согласием на обучение мальчика.
Отец прослезился и все следующий семь лет каждое лето таскал стойко переносящего экзекуцию Мартина к своим сослуживцам, а, вернее, собутыльникам и, теребя парня за затылок, умилённо, с пьяными слезами похвалялся, что де парень растёт с мозгами, не чета папане, далеко пойдёт, авось и в генералы выбьется…
Безумная уверенность отца, что предел мечтаний сына – военная карьера, безумно раздражала молодого волшебника, успешно учившегося в Хогвартсе – правда, куда прилежнее, чем в школе, ибо на факультете Слизерин (куда, после несколько продолжительного раздумья, определила парня Шляпа) ушами хлопать не следовало. Профессор Снейп всё-таки не учитель математики с жалкой указкой. Она – указка – у него волшебная. Ещё и заколдует. Или исключит. Да и однокурсники не промах, особой нежности друг к другу не испытывающие, а Мартина так и вообще сторонящиеся, ибо он первым начал. В смысле, сторониться. И водить дружбу с Близнецами (ога, которые Уизли) и их приятелем Ли Джорданом, периодически успешно принимая участие в их мелких каверзах (особенно направленных против тех, кто Мартину не особо сильно нравился). Впрочем, это не мешало ему столь же успешно играть против них загонщиком на третьем и четвёртом курсе, но это дело Найтхэллу быстро наскучило, и на пятом году обучения он уже вовсю готовился к СОВам, не отвлекаясь на спортивную ерунду (ОД не считается…).
Примерно в это время его окончательно достал деспотизм папочки и, недельку помучившись с поиском состава, он приготовил зелье для роста волос. Получившаяся в итоге роскошная чёрная шевелюра критике не подлежала, и парень гордо явился на урок трансфигурации. Правда, профессор МакГонагалл отчего-то резко схватилась за сердце и, едва шевеля губами, выдавила: «Рабастан…». Поняв, что дело пахнет жаренным, не дожидаясь вечера Мартин побрился до прежнего состояния причёски, а декану Гриффиндора, пожав плечами, сообщил: «Вам почудилось».
Дело в том, что когда на третьем курсе в газетах сообщили о коллективном побеге Пожирателей, парень услыхал знакомое имя и заинтересовался новейшей магической историей (благо, на втором курсе парень был слишком занят, что бы отвлекаться на слухи вокруг Поттера, а на первом курсе тем более было не до того), особенно аспектами, касающимися идеологии и деятельности ТЛ и его УС.
Услышанное ему совсем не понравилось. Тем более что выходило – папочка сыночку – полукровке не обрадуется и с радостью прикончит.
Волевым усилием решив для себя, что между ним и Лестренджами только кровь, а его отца зовут Альберт, Найтхэлл оставил своё открытие в тайне. Хотя профессор нет-нет, да и косилась на парня…
Успешно сдав ЖАБА (хотя история магии с её бесконечными датами парню не давалась, как и предсказания с Трелони в главной роли, а древние руны читались успешно только со словарём, зелья педантично доводились до готовности, ЗОТС не сопротивлялись, а Трансфигурация и Чары пополам с УЗМС вообще сдались без боя), несмотря на все перипетии седьмого года обучения (где вместе с изрядно увеличившемся ОД Мартин с энтузиазмом попортил обоим Кэрроу и Снейпу крови), Мартин, как и планировал ещё на пятом году жизни, подался в авроры, скрипя зубами от того, что Альберт-таки добился своего. А вы разве знаете ещё подразделение в министерстве, более напоминающее армию?
Дальнейшее оказалось прозаичнее. Орден Феникса, три года обучения в Аврорской Школе… И пришедшее письмо из ВШПМ.
Начальством было решено, что авроры аврорами, а продвинутые авроры им не помешают, и Мартину дали добро на прохождение обучения.
Чем тот и занялся, отправившись в таинственную школу…

6. Привычки персонажа. А так же его умения, навыки
Разве что носить спецовку и плеер в ушах, лучшим блюдом искренне считать консервы с тушёнкой, а верхом человеческой гениальности джип и стихи Бальмонта….
Силён в трансфигурации и боевой магии, особенно в атакующей – в защитной похуже, неплохо варит зелья, но только по рецепту – интуитивная жилка зельевара в нём отсутствует напрочь.
Спортивный и выносливый молодой человек с распорядком дня, включающим в себя обливание холодной водой по утрам, пробежкой и ежедневными подтягиваниями-отжиманиями.
В бытовой магии слаб. В тёмной – скорее, отвлечёнными от практики знаниями – то есть, в классификации и антизаклятьях сечёт по долгу службы, чужое видел, своё не применял.
Обладает прекрасной реакцией и зрением на полную единицу.
Довольно сильный окклюмент, но не по причине обученности, а по причине самостоятельных изысканий в области «отключиться от посторонних мыслей, расслабиться и внимать речи папочки, не мечтая набить ему морду». Короче, интуитивно и не сознательно ходит почти постоянно в состоянии «доступ запрещён».
Неплохо играет на гитаре, мастер спортивно-военных игр а-ля бойскауты next generation, так что в случае чего недымный костёрчик развести, кролика освежевать, палаточку поставить, грибочков покушать и не отравиться, поплавать-понырять, в кустиках схорониться – это всё по его части. Как и ориентирование на местности.
Одевается на скорость, спасибо папочке, за пятьдесят секунд.
Кстати, свистит тоже неплохо)

7. Любит-не любит и принадлежность, по каким причинам
Не любит: слишком много перечислять)
Любит: Rammstain, консервы, концерты любимой группы, выезд на шашлычки, путешествия автостопом ~~по галактике~~, носить спецовку, старые дома, небольшие компании, пляжи, солнце и жару.
ОФ, постольку поскольку нежно – ну, или не очень – дружит с Ли Джорданом, тот его в своё время затащил в ОД, а дальше пошло-поехало.
К тому же, любимый папочка, как неожиданно выяснил для себя, но предпочёл оставить в тайне Мартин, оказался Упивающимся и при встрече наверняка не обрадовался бы сыну-полукровке….

8. отношение к политической организации
ОФ

9. Волшебная палочка, а так же другие артефакты, семейные ценности
ВП: Бузина и Перо Гиппогрифа, 14 дюймов
Одна из стрелок на обычных с виду непромокаемых часах на кожаном ремне служит компасом.

10. Что хотите добавить?
Патронус - ~~танк~~ крупный лохматый пёс явно больший по размеру, чем аналог животного мира
Боггарт - ~~папочка~~ непонятная клубящаяcя тёмная масса, медленно наполняющая комнату, с жудкими шепотками.. ~~Никогда темноты не боялись?~~
Самое страшно воспоминание попытка утонуть))
11. Связь
sputnik_smerti@mail.ru
385509358

Лежащий на земле человек с навек остановившимися глазами был явно знаком. Увы.
Впрочем, времени предаваться унынию не было - кто-то столь же знакомый, но опознаванию не поддающийся стремительно удалялся с места преступления. Мартин принялся быстро обшаривать тело в поисках полезных принадлежностей.
Томас? Нну-ну... Кто у нас направо-налево применяет Аваду? Правильно, Мартин, Упысы, пять с плюсом. Что же ты, Томас, у нас тут делал в их... её компании? Что у тебя за задание нарисовалось? А вот и палочка... даже достать не успел...
- Prior Incantato!
Тихие шаги?? Значит, слежка, провал миссии и всё отсюда вытекающее? Ну, кажется, Ордену повезло, что я оказался рядом. А ведь так тихо и спокойно всё начиналось.. Тихая школа, тихие друзья, тихие враги.. Эх...
Додумывал Мартин уже на ходу, накладывая чары тихих шагов уже на себя любимого:
- Tranquillus gradus! - и можно с комфортом, без опаски выдать себя грохотом подошвы об асфальт дорожки нестись вслед заманчивому цокоту каблучков.
На вылете из проулка пришлось срочно затормозить - цокот настроженно замер. Увы и ах, единственным способом сделать это было врезать себя в стену, что Найтхэлл и сделал, мысленно посетовав на судьбу.
Выждав вздох, парень выглянул за стенку и тут же спрятался обратно - фигура в до боли знакомых плаще и маске немного нервно оглядывалась по сторонам, всем своим видом просто таки крича, что кого-то ждёт. И это кто-то имеет наглость опаздывать.
Видимо, приняв какое-то решение, девушка с непростой профессией Упивающейся отступила в тень деревца возле ближайшей скамейки.
И то правильно, магглы всё-таки не окончательно слепые, а Луна... хм... ну, в зените или как это там называется? Хм.. я надеюсь, Томас, ты не должен был помещать намечающейся встрече? Жаль, ты нынче изрядно молчалив, мне бы не помешал совет... Кстати, об молчаливых, ожидающих и опаздывающих. Как бы жить хочется, поэтому замаскироваться тоже нелишне. Нет, МакГонагалл, я вас всё-таки как-нибудь на досуге расцелую. За всю хорошее. В прямом смысле. Если бы не ваш совет.. Кхм...
Найтхэлл поспешно обшаривал карманы, искренне поминая собственную забывчивость и излишнее число этих самых карманов. наконец, путём невыразимых усилий посредством медленно и в муках умирающих нервов заветный пузырёк был найден.
Гадость алкогольная! - авторитетно заметил про себя Мартин, старательно проплёвываясь после "принятия на грудь".
Спустя минуту в "проаллеечке" стоял заросший дядя с многодневной щетиной, покрасневшими глазами, пивным животиком и непроходящим алкогольным духом на полметра окрест.
Мистер Альберт Найтхэлл, знакомьтесь.
С грустью констатировав, что Оборотного хватило ровано на полтора глотка и придётся срочно искать пути приобретения нового, Мартин задумался о том, что просто так шататься в виде пьяного будет не очень удобно для слежки.
Времени становилось всё меньше, а идей так не возникало вообще. Не то что светлых - даже тёмных.
Как вдруг непонятно к чему вспомнился Турнир Трёх Волшебников. Помня свою вредную, ассоциативную память с вывертами и вывихами её существования, парень, а, вернее, сорокапятилетний мужик принялся усиленно вспоминать, что такого было на том самом турнире. Вспомнился Крам и..
Эврика! Я гениален! - без ложной скромности просиял Мартин и отыскал взглядом ближайший камень. Такого не обнаружилось, пришлось воспользоваться подручным материалом, сиречь воздухом.
- Phasere Excassus... - Мартин критически оглядел получившуюся собачку породы овчарку, умилительно заглядывающую ему в лицо.
Вздохнув и подумав, добавил поводок и, вооружившись таким образом, вразвалочку отправился на разведку, якобы прогуливая собачку.
Как оказалось, вовремя.
Из проулка вынырнула ещё одна тёмная фигура, понятно, в плаще и маске. Обе не обратили внимания на собачника-любителя. И правильно, нам же лучше.
Разгулялись тут некоторое, ваще страх потеряли! - возмутилось сознание Мартина и, как оказалось зря.
Только оба УПыСа сблизились... Как собачка Мартина неожиданно тявкнула, обращая на себя и хозяина внимание и... Медленно растаяла в воздухе.
"""""""""! - подумал парень. - Как я мог забыть??
Ответа не было.
Разве что упиванцы как по команде вытащили палочки.
Мартин почесал в затылке и, выдав черезвычайно интелектуальную улыбку, поинтересовался.
- А.. эта... не знаете, где здесь библиотека? - с видом полнейшего идиота спросил Найтхэлл.
Правда, вместо того, чтобы прощаться мысленно с жизнью, Мартин подумал о том, что ему очень хорошо, что он послушный и хозяин будет рад.
Две фигуры понимающе переглянулись.
-Империо... - шепнул девичий голосок, ага, на каблуках.
В нём было что-то знакомое, но...
- Держи... - из рук в руки перешёл свёрток. - Оставляю тебе, я - ходу. Кстати, любитель загребать жар чужими руками где-то рядом, вероятно, будь осторожна!
А вот этот голос был легко и просто узнаваем. Благо слышал его Мартин не далее как вчера. И успел поживиться благоприобретённой чуть визгливой ноте. Проклятия-то разные бывают... Вот вам и шуточки, мда. Знал бы где упасть, соломку подстелил бы. Выходит, кто-то ему, Мартину, эту самую соломку явно подстелил.
"На каблучках" кивнула, проводила упиванца взором и, спрятав свёрточек, решительно повернулась к Найтхэллу, застывшему в позе "а я не ждал, а вы припёрлися".
- Авада... - как-то равнодушно начала она.
- """"""! - понял Найтхэлл и дожидаться окончания не стал, метнувшись в кусты и кубарем покатившись по откосу к озеру, скорее больше похожему на лужу.
Сзади послышалась ругань, а вслед за ней - шелест раздвигаемых кустов.
Спринтерские бега по пересечённой местности с препятствиями! - воодушевился Мартин. - Посмотрим, цыпа, далеко ли ты убежишь на шпильках.
Не знал, что ты УПС, Майерс...